Здесь имеет место некоторая инерция мышления. Считается, что дело, то есть реально работающее, воплощенное в жизнь изобретение гораздо важнее, чем тысячи слов и чертежей. Дескать, говорить и прожектерствовать все мастера, да что толку с ваших фантазий?

А ведь наследие Циолковского – это только слова и чертежи. То есть те самые «фантазии». Первая отечественная ракета на жидком топливе, оторвавшаяся от земли при жизни Константина Эдуардовича, достигла высоты 400 метров, а ее полет продолжался 18 секунд. С точки зрения «практического человека» это все смешно и несерьезно – заявка вроде была на выход в Космос, а тут какие-то жалкие метры. К тому же на тот запуск 17 августа 1933 года Циолковский и отреагировал странно. Конструктор ракеты ГИРД-09 Михаил Тихонравов, вспоминал, что когда старому ученому сообщили о запуске, он сказал: «Не может быть!» Выходит, сам не верил в свои «фантазии»?

На самом деле это восклицание – эмоция человека, который опередил свое время, от которого многие «серьезные люди» отмахивались именно как от фантазера и прожектера, и который все-таки добился признания, причем при жизни.

Он родился 17 сентября 1857 года и умер вскоре после своего 78 дня рождения – 19 сентября 1935 года. И из этих 78 лет сравнительно благополучными были лишь первые 10. Зимой 1867 года Костя Циолковский сильно простудился, а наложившаяся на простуду скарлатина привела почти к полной глухоте. Ее последствия он честно описал в автобиографии: «Глухота сделала меня слабым и изгоем, обусловила отсутствие друзей и общественных связей, привела к незнанию жизни и материальной беспомощности». Отчасти это так – именно «незнанием жизни», прежде всего, научной, можно объяснить неудачу его первого крупного научного труда. Разработав свою кинетическую теорию газов, Циолковский не знал, что ровно то же самое было проделано четверть века назад. Удар был сильным. Но, пожалуй, единственным такого рода. Почти все остальные прорывные разработки Циолковского – управляемый аэростат с металлической оболочкой, проект аэроплана и аэродинамическая труба – во-первых, базировались на той самой теории газов, а во-вторых, были если не самыми первыми, то в числе первых.

Это не могло не обратить на себя внимание. Но оно было разным. В Боровске, где Циолковский занимал должность учителя народных училищ, он был знаменитостью со знаком «минус». Его считали откровенным фриком, опасным сумасшедшим, что вполне естественно. Неестественно было другое. Подобных «городских сумасшедших», не имеющих профильного образования, но увлеченных наукой, вообще-то хватало. Однако Циолковского заметили в академической среде. Причем в высшей лиге, что обескуражило и самого Константина Эдуардовича: «В 1887 году я познакомился с Голубицким. У него гостила известная Ковалевская (женщина-профессор в Швеции). Он приехал в Боровск, чтобы везти меня к Ковалевской, которая желала со мной познакомиться. Мое убожество и происходящая от этого дикость помешали мне в этом. Я не поехал…»

Здесь важны имена. Павел Голубицкий – видный инженер, признанный изобретатель в области телефонии. Ну а кто такая Софья Ковалевская – и объяснять не нужно. Мировая величина. Следом важность работ Циолковского подтвердили физик Александр Столетов и основоположник аэродинамики Николай Жуковский. Так что совсем уж непризнанным гением его считать никак нельзя.

И все же главный труд его жизни поначалу оценить не смог почти никто. В 1903 году в журнале «Научное обозрение» появилась статья Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Удивительно, но публикация осталась незамеченной. Что, впрочем, парадоксальным образом сослужило потом хорошую службу.

С этой статьи и началась космонавтика как таковая. Циолковский научно обосновал сразу несколько важных вещей. Прежде всего, полный отказ от идеи запуска космического аппарата с помощью артиллерии. Затем – описание аппарата принципиально иного типа. Реактивный снаряд на двухкомпонентном топливе – жидкий водород плюс жидкий кислород. Причем не просто снаряд, а обитаемый корабль – верхний отсек ракеты предназначался для человека. Ну и, наконец, математическое подтверждение принципиальной возможности такого полета. Именно в той статье была опубликована выведенная Циолковским формула, описывающая динамику скорости ракеты в зависимости от израсходованного ею топлива.

Вообще-то кое-кто не ценит или пытается обесценить главный труд Циолковского и сейчас. С пугающей регулярностью появляются «разоблачения», авторы которых заявляют, что ничего принципиально нового Циолковский не создал. В самом деле – ракеты были известны и широко применялись военными разных стран задолго до Циолковского, а реактивное движение описывалось очень похожими формулами. Предложение о полете в Космос с помощью ракет выдвинул французский драматург Сирано де Бержерак в своем романе «Иной свет или государства и империи Луны» 1650 года. Сама же статья Циолковского по итогам разборов объявляется околонаучной фантастикой, не имеющей отношения к реальности. То есть несерьезной чепухой.

Опаснее всего не прямая ложь, а полуправда. Да, принцип реактивного движения был известен давно. Но реальная заслуга и приоритет Циолковского состоит не в том, что он вывел формулу для реактивного движения, а в том, что этой формулой Константин Эдуардович описал вполне конкретный полет ракеты в Космос, о чем до него вообще никто не задумывался. Тот же Сирано де Бержерак в своем произведении описал множество способов полета на Луну, где ракеты стоят в одном ряду с утренней росой, бычачьими мозгами и магнитом, который подбрасывают в воздух, а он тянет за собой «металлическую колесницу».

Что же до «околонаучной фантастики», то здесь надо обратить внимание на публикацию 1911 года. Журнал «Вестник воздухоплавания» начал печатать следующую часть «Исследования мировых пространств реактивными приборами», где Циолковский, пользуясь своей формулой, уже вычислил и обосновал параметры скорости, необходимой для преодоления силы земного тяготения и выхода в Солнечную систему – теперь такую скорость называют «второй космической».

Эта статья, которая выглядела еще больше фантастикой, вызвала огромный резонанс, о чем впоследствии сам Циолковский отозвался так: «Когда я издал продолжение своей работы в распространенном и специальном журнале, то сейчас во Франции нашелся видный и сильный человек, который заявил, что он это сделал раньше. Потом многие учёные и инженеры за границей заявили о своем приоритете».

«Видного и сильного» француза звали Робер Эсно-Пельтри, а среди «других» можно выделить американца Роберта Годдарда и немца Германа Оберта. Правда, всех их поджидал очень неприятный сюрприз – та самая незамеченная первая публикация: «Они не знали о моей работе 1903 года, и потому их претензии были изобличены. Неизвестность работы 1903 года о звездолете, где впервые дана теория ракеты и ее великое космическое применение, спасла мой приоритет…»

Да, именно так. За свой приоритет в «околонаучной фантастике» и «несерьезной чепухе» были готовы биться насмерть вполне авторитетные ученые мужи, обремененные и профильным образованием, и даже патентами. Но все они проиграли провинциальному учителю из России.

Который, наверное, мог бы опочить на лаврах – к этому были все предпосылки. Уже в 1912 году Циолковский становится публичной фигурой, о котором в России восторженно пишет пресса и популяризаторы науки: «Пусть идея нашего талантливого соотечественника никогда не будет приведена в исполнение, – одна мечта об ее осуществлении уже является завоеванием человеческого разума, каких еще не бывало доныне. И я лично твердо верю, что все же настанет время, когда люди, – быть может, забыв имя творца этой идеи, – понесутся в громадных реактивных снарядах». В 1915 году за «раскрутку» Циолковского берется Яков Перельман – автор невероятно популярной серии книг «Занимательная физика» и «Занимательная математика». Он выпускает книгу «Межпланетные путешествия», и та сразу становится бестселлером, гарантировав, что люди, во всяком случае в России, уже никогда не «забудут имя творца идеи». Потому что будут твердо знать, кто именно открыл человечеству дорогу в Космос. И будут чтить его память. Конструктор Валентин Глушко, создавший двигатели для ракеты Р-7, что вывела в Космос и первый спутник, и первую лунную станцию, и Юрия Гагарина, писал: «Эта книга дала мне правильное направление в моем увлечении космическими полетами. Так я впервые узнал о работах К. Э. Циолковского. В ней я нашел его адрес и с 1923 года завязал с ним переписку…»

Но Циолковский на лаврах не опочил. Он продолжал работать, доводя до ума старые идеи и генерируя новые. Формула расчета скорости ракеты постоянно совершенствуется, что приводит к новым конструкторским решениям – так, в 1927 году в работе «Космическая ракета. Опытная подготовка» он отказывается от идеи длинного сопла ракеты и приходит к выводу, что короткое сопло конической формы поможет увеличить конечную скорость. В 1926 году Константин Эдуардович описывает новую комбинацию многоступенчатой ракеты: «Из нескольких одиночных, соединенных боками, причем места соединения усилены перегородками». А ведь это уже пакетная схема, примененная вместе с коническим соплом в той же ракете Р-7...

За год до смерти Циолковский оставит в своей автобиографии запись, которая характеризует его лучше самых восторженных слов: «1934 год. Возраст 77 лет. Новые мысли о достижении космических скоростей. В настоящее время все мои силы сосредоточены для изобретения новых моторов и победы с помощию их высших атмосферных и заатмосферных пространств».

• Будучи учителем в Боровске, Циолковский жил очень небогато. Так, не имея возможности покупать себе и своей жене белье, он самостоятельно шил мужские и женские нательные рубашки.

• Германа Оберт в 1927 году бы уверен, что полет ракеты с человеком на борту возможен в ближайшее десятилетие, Циолковский утопистом не был. Согласно его выкладкам, такой полет может состояться «лет через 30-35». Его прогноз оказался верен.

• Если верить сообщениям прессы, проводить Циолковского в последний путь собралось около 50 тысяч человек, то есть почти все население Калуги, где ученый провел последние 47 лет своей жизни.